Скажи, вот кем ты был до покаянья?!
Наверное, был ты просто дураком.
Плотским своим ты угождал желаньям,
И думал о себе лишь - ни о ком!
Во что ты верил и к чему стремился,
Что наполняло изнутри тебя?
Зачем вообще на этот свет родился,
В чем видел цели жизни для себя?!
Хотел удачно жить ты и работать,
Семью создать и дом большой иметь,
Нигде ни в чем хотел не знать заботы,
Хотел ты все везде предусмотреть -
Наверняка, такие были цели,
Наверняка, такой был ориентир.
Корабль однажды так застрял на мели,
Так поглотил греховный злобный мир,
Что все мечты вдруг полетели крахом,
Что ты противен становился сам себе,
Что твоя смелость обернулась страхом,
Что вовсе ты не царь в своей судьбе.
И ты прошел сквозь бури и ненастья,
Унижен был и даже втоптан в грязь,
Но это был тернистый путь ко счастью,
Но побежден в тебе был мира князь.
Господь любовью подарил тебе спасенье,
Господь открыл твои духовные глаза,
Господь пролил в тебя святое озаренье,
И сделал так, чтоб высохла слеза.
И это счастье - все, что было нужно,
Ведь ты его в агонии искал,
И все былое разом стало чуждым,
И новый ты, и Бог - твой идеал!
Ты с трепетом неси свободу эту,
Со страхом ты спасенье соверши,
Теперь ты с Богом будешь чадом света,
Теперь спасенье крепко ты держи!
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
2) Огненная любовь вечного несгорания. 2002г. - Сергей Дегтярь Это второе стихотворение, посвящённое Ирине Григорьевой. Оно является как бы продолжением первого стихотворения "Красавица и Чудовище", но уже даёт знать о себе как о серьёзном в намерении и чувствах авторе. Платоническая любовь начинала показывать и проявлять свои чувства и одновременно звала объект к взаимным целям в жизни и пути служения. Ей было 27-28 лет и меня удивляло, почему она до сих пор ни за кого не вышла замуж. Я думал о ней как о самом святом человеке, с которым хочу разделить свою судьбу, но, она не проявляла ко мне ни малейшей заинтересованности. Церковь была большая (приблизительно 400 чел.) и люди в основном не знали своих соприхожан. Знались только на домашних группах по районам и кварталам Луганска. Средоточием жизни была только церковь, в которой пастор играл самую важную роль в душе каждого члена общины. Я себя чувствовал чужим в церкви и не нужным. А если нужным, то только для того, чтобы сдавать десятины, посещать служения и домашние группы, покупать печенье и чай для совместных встреч. Основное внимание уделялось влиятельным бизнесменам и прославлению их деятельности; слово пастора должно было приниматься как от самого Господа Бога, спорить с которым не рекомендовалось. Тотальный контроль над сознанием, жизнь чужой волей и амбициями изматывали мою душу. Я искал своё предназначение и не видел его ни в чём. Единственное, что мне необходимо было - это добрые и взаимоискренние отношения человека с человеком, но таких людей, как правило было немного. Приходилось мне проявлять эти качества, что делало меня не совсем понятным для церковных отношений по уставу. Ирина в это время была лидером евангелизационного служения и простая человеческая простота ей видимо была противопоказана. Она носила титул важного служителя, поэтому, видимо, простые не церковные отношения её никогда не устраивали. Фальш, догматическая закостенелость, сухость и фанатичная религиозность были вполне оправданными "человеческими" качествами служителя, далёкого от своих церковных собратьев. Может я так воспринимал раньше, но, это отчуждало меня постепенно от желания служить так как проповедовали в церкви.
